«Фотографии могут быть более запоминающимися, чем движущиеся образы, потому что они — тонкие срезы времени, а не поток. Фото — это привилегированное мгновение, превращённое в лёгкий предмет, который можно хранить и рассматривать повторно», — заметила однажды писательница Сьюзен Сонтаг.
Не будет столько теплоты от изображения на экране компьютера, сколько вмещает в себя фотокарточка десять на пятнадцать. И как бы много работ новоиспечённых фотографов ни заполоняло Всемирную паутину, среди них выделяются кадры мастеров своего дела.
На этот раз мы поговорим с фотографом из Краснознаменска Александром Борисовичем Карташевым.
(Все представленные фотографии из архива А. Б. Карташева)
— Как в вашу жизнь проникла фотография?
— Фотографией увлёкся, когда служил на Камчатке — очень хотелось запечатлеть окружавшую красоту. До этого позаимствовал у тестя фотоаппарат «Мир» (аналог «Зоркого"/"Лейки»), самостоятельно перебрал его, так как он был неисправен. Несмотря на то, что остались некоторые детали, фотоаппарат ожил, и некоторое время я делал им семейные фотографии. «Мир» работал неточно, иногда шторки его и вовсе застревали, но одна фотография получилась весьма достойной, особенно ценно, что это действительно первые шаги.
(«Фотография сделана в 1983 году, это действительно первые шаги моего младшенького»).
Свой первый фотоаппарат, зеркальный «Зенит-Е», приобрёл летом 1984. После переезда в Краснознаменск через два года (в то время это был «Голицыно-2»), в начале 90-х купил более совершенный — «Зенит-122». Фотографировал много и бестолково. Борясь с «зерном», использовал мелкозернистую малочувствительную плёнку. Уличные фотографии получались хорошими, а вот в помещении часто недотягивали даже в техническом плане.
(«Семейная фотография. На мой взгляд, сделана „по правилам“ и достаточно аккуратно. Зенит 122, Юпитер-37А 135/3.5, фотоплёнка КН2, отпечаток 29×38»)
Денег на это увлечение тратилось много, и я попробовал сделать фотографии для детского сада, предложив идею родителям — и тогда-то хобби принесло первые копейки.
(«На даче у печурки тесть сидит, дровишки подкладывает. Здесь осваивал выравнивающее проявление. Очень „живописный“ получился кадр»)
Обстановка в стране известно какая была: деньги платили нерегулярно, а в магазинах ничего, кроме проблем. Но жизнь была активная. В городе появилась газета «Импульс», которую вывешивали на городских стендах. В ней печатались и мои репортажные фотографии. Например, первый субботник по очистке Никольского храма в селе Сидоровское «освещал» я.
(«Фотографии, сделанные однолинзовым объективом (моноклем), мне давно нравились. И вот, после посещения выставки пикториальной фотографии, я занялся изготовлением своего монокля. Это один из более-менее удачных портретов годов 1997—1998. Объектив до сих пор жив, только снимаю теперь не Зенитом, а цифровой камерой Canon 1Ds mark 3»).
Потом появились первые положительные опыты цветной фотографии.
— Когда начал приходить успех?
— А он есть, успех? (смеётся) Году этак в 1995 у меня уже было достаточно оборудования для проведения съёмок школьных портретов на хорошем техническом уровне — «Зенит 122», портретный объектив «Гелиос 40/2», вспышки Fil 106 и Unomat, самодельный зонт-осветитель. Вся студия (для портрета использовал пять вспышек) устанавливалась «по линейке», поэтому плёнки были экспонированы практически одинаково, что давало стабильный технический результат. Кстати, схему освещения, выработанную в то время, использую и поныне. Я всегда старался, чтобы на фотографиях дети получались естественными, а портреты нравились. Хотя вы знаете, как обычно девушки говорят: «Вот подружка хорошо получилась, а я плохо…» Но однажды очень обрадовался, когда одна молодая особа, получив фотографию, воскликнула: «Ах, какая я хорошенькая! Вы просто гений!».
Школьной фотографии было посвящено много времени и сил, и это давало некоторый экономический эффект. Немножко тратилось на «поддержание штанов», а в основном всё на фототехнику. Но работал я исключительно по приглашению, никогда не навязывал свои услуги. Отзывы поступали положительные, и, смею надеяться, не только из вежливости. Достаточно часто вижу свои снимки в передачах городского телевидения, на конкурсах или даже в слайдфильмах на свадьбах. Это очень-очень приятно!
Не так давно беседовали с дамой (у неё сын нынче девятый класс заканчивает), которая была крайне поражена, если не восхищена, когда я рассказал, как выглядел её выпускной альбом. Меня её реакция растрогала неимоверно. Подумалось, что мой принцип «фотографирую не только тех, кого люблю, но люблю всех, кого фотографирую» — правильный.
— Вы ведь проводили даже собственную выставку конной фотографии. Где собрали такие уникальные кадры?
— В Краснознаменске было две моих фотовыставки. Первая «Просто фотографии» представляла работы различной тематики. А вот конная стала следующим большим этапом моего творческого роста. Уволившись из армии в 1999 году, естественно, искал работу как фотограф. Попалось объявление молодого журнала «Золотой мустанг». На тот момент у меня было два изображения лошадей — кляча в поле и тройка на Масленице во дворе школы № 4 имени
(«Скачки на Пятигорском ипподроме»)
На первых соревнованиях по конкуру было приятно, что я один с более-менее достойной техникой. Правда, снять толком ничего и не снял. Разве только один кадр, который позже даже вошёл в книгу «XXI век. Орловский рысак». Вторые мои соревнования проходили на ВВЦ, где сделал пару удачных кадров. Третьи соревнования вмещали обширную программу (в шесть утра начало и только в восемь вечера окончание), проходили в конноспортивном комплексе «Битца». Я уже что-то понимал в правилах соревнований и в лошадях, потому фотографировал более осмысленно. Но как же много фотографов, снимающих конный спорт!
(«Название „Сорок первый“ дал мой приятель. 41-й, собственно говоря, всего лишь нагрудный номер всадника. Но мы ведь помним повесть и фильм с таким названием о событиях в высшей мере драматических. Это падение могло закончиться трагически, поэтому другую фотографию из снятой серии я назвал „На краю“. Смерть прошла в нескольких сантиметрах»)
Мои работы напечатали в журнале, и были оценены ведущими спортсменами, один из которых даже заказал фотографию большого формата. Денег я потратил чуть больше, чем заработал, но самое главное — моими работами заинтересовался мастер, можно сказать, столп российской иппологической фотографии, Алексей Шторх. Помню, давно ещё, в журнале «Советское фото"* (примечание автора — издание прекратило выпускаться в 1997 году)* опубликовали фотошарж на него — изобразили Алексея с камерой и скачущим стоя на двух лошадях и бросающим лассо. Впервые увидев эту фотографию, удивился, как это здорово смонтировано (тогда ведь всё делалось руками, без программ типа Photoshop). Считалось, что в журналах печатали только необычных людей, поэтому внимание такого человека меня очень воодушевило. Позже, познакомившись, убедился, что Шторх действительно был неординарной личностью.
(«Жокеи говорят «пришли ноздря в ноздрю», если на финише сложно определить кто же первый. Этим кадром я особо возгордился после того, как Алексей Шторх, снимавший лошадей, когда я ещё в школе учился, сказал: «Я такой кадр всю жизнь мечтал снять!»»)
Я возгордился окончательно и бесповоротно, стал снимать, снимать, снимать… В 2005 году на Всероссийской конной выставке получил гран-при и звание «мэтр конной фотографии». Любимые фотографии конной тематики показал на своей выставке «Что за кони мне попались…», проходившей в ЦРТДЮ в 2009 году. Но так получилось, что на этом моя карьера конного фотографа и остановилась. Мастера выступают чаще за границей, а журналам проще купить снимки в фотобанке, чем платить фотографу.
— Что значит быть профессиональным фотографом?
— Иногда слышу: «Скоро ваша профессиональная фотография умрёт. Сейчас каждый может сделать классную фотку…» То, что не умрёт — к бабке не ходи. Кто такой «профессиональный фотограф» — тема отдельная. Это не только тот, кто зарабатывает деньги фотографией. То, что любой может, да, да и да. Только почему-то не делает…
К сожалению, сейчас принято считать, если человек с камерой имеет наглость брать деньги, то он профессионал, хотя результаты кричат — «чайник». Профессиональный фотограф не начинается с покупки профтехники, получения сертификата об окончании курсов, приобретения второй камеры и массы дополнительного оборудования (вспышек, осветителей, штативов, отражателей, рассеивателей, фотографических фонов для студии и прочее, прочее). «Профессиональный фотограф» — это и фотографическая техника высокого класса, и навыки съёмки, и дополнительное оборудование, и познания в композиции, и художественный вкус и ещё много чего. Возможно, главный критерий, что человек знает, как выполнить работу и сумеет её сделать. Его фотографии, как говорит мой товарищ, будут «правильные». С другой стороны, профессионал совсем не обязан выдавать исключительно неординарные работы. Профессионал не титул и не звание. Всего лишь человек, владеющий профессией фотографа.
Мне смешно и грустно, когда коллега выпячивает своё «я профессиональный фотограф», хотя путается в настройках камеры, но берёт деньги за фотографии, которые стыдно показать в приличном обществе. Можно придумать массу определений для «профессионального фотографа». Но, например, среди спортивных фотографов профессионал выделяется сразу. Нет, не крутыми суперобъективами. У него есть стульчик…
— Вы достигли всего самостоятельно, или всё-таки на вашем пути встречались учителя?
— Естественно, были. Первым надо отметить моего отца Бориса Петровича. Он долгое время действительно был учителем — учителем трудов в сельской школе. У него были поистине золотые руки и такое же сердце. Фотографией занимался попутно, чтобы оставить фото на память, не «заморачиваясь» художественностью. В конце семидесятых отец осваивал цветную фотографию и был чуть ли не единственным в округе, кто печатал фотографии в цвете. Многие стенды в школе были оформлены его работами.
С другой стороны, я не могу кого-то назвать наставником. Разве что приятель, конный фотограф, Алексей Шторх, да-да, тот самый, человек неординарный, настоящий художник. Достаточно часто беседовали с ним, а теперь я его цитирую в разговорах, на тему фотографии. Нельзя сказать, что на кого-то равняюсь. Смотрю работы, анализирую, как выполнены, разбираю композицию и беру на заметку. Сейчас сложно: фотографий очень много, среди них достаточно и хороших, но… Многие снимают китч, даже распространено мнение, что именно это и есть новый, современный подход к съёмке. На сайте одной достаточно крупной галереи имеется отдельный раздел — китч. Я не силён в искусствоведении, но, по-моему, безвкусицу возносят в ранг искусства. Очень хорошо, когда в кадре динамика, действие, но всё должно быть жизненно.
— Наверное, у вас всегда много работы — фотограф не стоит на месте.
— У меня нет работы, на которую надо ходить по часам. Да и что принято считать свободным временем, и отчего оно должно быть свободно? Что касается работы, то не всю фотодеятельность я называю так. На работе деньги платят, и пока я не взял на себя обязательств по фотосъёмке, у меня всё время — свободное. В том смысле, что я свободен в выборе, чем заняться. И вот тогда дети, внуки, внучки и фотографии, фотографии, фотографии… Ничего особо примечательного. Живу.
— А вы задействованы в каких-нибудь крупных проектах
— Сейчас я задействован в проекте под названием «Жизнь». Иногда в проекте «Жизнь дала трещину» (я тот ещё оптимист).
— Присутствуют ещё какие-то увлечения?
— Говорят, если работа и хобби совпадают — это счастье. В этом смысле я счастливый человек. Конечно, присутствуют и другие увлечения, я вовсе не ограничен одной лишь фотографией… Или ограничен? (опять смеётся)
— Были неудачные профессиональные опыты?
— Для фотографа, наверное, можно считать неудачей, когда фотография не находит ожидаемого отклика у зрителей. Помнится, находясь под впечатлением от книги «Поэтика фотографии», отпечатал несколько работ, как мне казалось, достаточно интересных, претендующих на некоторую эмоциональную окраску. Принёс на службу готовые фотографии, с гордостью показал старшему товарищу, а тот: «Слушай, а как ты такую рамочку ровную сделал?» Ну, вы понимаете моё состояние… Это единственное, что его заинтересовало в моих работах.
Были, конечно, неудачи и посерьёзнее, но это не так смешно.
— Какие сложности встречаются в вашей профессии?
— Каждый, кто профессионально и ответственно работает фотографом, знает, какая это тяжёлая работа. И результат её напрямую зависит от психофизического состояния фотографа. Не только надо работать головой, но ногами, вообще, всем телом. Мы постоянно в движении: там присел, там прилёг, там залез повыше. Шаг вправо — кадр, шаг влево — ещё кадр, затем отбежал назад, подошёл ближе, наклонился. Плюс постоянное эмоциональное напряжение. Порядочный фотограф все кадры пропускает через себя, через свою душу. Если на душе кошки скребут, то очень сложно снимать радостное событие, скажем, свадьбу. Работа, конечно, захватывает, и всё личное отходит на второй план. Мы живём тем, что снимаешь, вместе с героями съёмки радуемся и печалимся, сопереживаем. Есть фотографы, которые даже подменяют тамаду на банкете.
Наверное, сложность — это общение, особенно когда все хотят от тебя чуда. Иногда оно случается, а бывает, как ни бьешься, не выходит каменный цветок. У меня не получается сфотографировать то, чего на самом деле не было: больше люблю реальные эмоции, а не их имитацию. Да, самое сложное передать эмоции.
— Как с творческими кризисами?
— Наверное, самый ужасный из них, когда автор считает, что всё им созданное «шедеврального» уровня. Не приходилось с таким сталкиваться, опять же, все мои фотографии — верх совершенства. *(смеётся) *А справиться с этим просто — надо критически относиться к тому, что делаешь. И обязательно с юмором. Очень помогает «обратная связь», общение с коллегами.
— Какие цели ставите перед собой в профессиональной сфере?
— В этом плане я и вовсе пример антиположительный, потому что не ставлю цели и пишу свой путь, как придётся. Есть желание вернуться к конной теме, продолжить делать хорошие работы.
Однажды я задумал делать фотографии, названиями которых будут строки из стихов поэтов-символистов. Читал стихи и выписывал особо фотографические строки. В 2009 году сделал фотографию на строки «Первая любовь»
«В листве березовой, осиновой,
в конце аллеи у мостка,
вдруг падал свет от платья синего,
от василькового венка».
Есть ещё фотография на стихотворение «Река» того же автора:
«Каждый помнит какую-то русскую реку,
но бессильно запнется, едва
говорить о ней станет: даны человеку
лишь одни человечьи слова.
А ведь реки, как души, все разные… нужно,
чтоб соседу поведать о них,
знать, пожалуй, русалочий лепет жемчужный,
изумрудную речь водяных.
Но у каждого в сердце, где клад заковала
кочевая стальная тоска,
отзывается внятно, что сердцу, бывало,
напевала родная река».
Познакомиться с творчеством
Доброго дня!